| Copyright MyCorp © 2024 |  |
|
|
|
УКРЫВАТЕЛЬСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЙ (3 часть)
Андрей Ивлев Разумеется, этот вывод следует из содержания публикаций в СМИ, в том числе многочисленных интервью и победных реляций доблестных «правоохранителей», но у меня нет никаких сомнений в том, что объективное подтверждение этому выводу можно найти в материалах уголовного дела. Сразу стоит оговориться, что Пичушкин, обладая весьма хорошей памятью и будучи графоманом, с большим энтузиазмом и убедительными подробностями стал излагать сведения о всех эпизодах своей преступной деятельности, тем самым поставив следствие в весьма щекотливое положение.
Дело заключается в том, что с одной стороны все «правоохранители» были самым непосредственным образом заинтересованы в раскрытии максимального количества совершенных Пичушкиным преступлений. За это предполагались: слава, ордена и медали, повышения и продвижения по службе, премии и многие другие приятные чиновные нюансы, за что не на шутку стали соревноваться и даже бороться сразу несколько оперативных служб и подразделений «правоохранителей» г.Москвы.
С другой стороны, Пичушкин в ходе дачи своих «признательных» показаний озвучивал такие события своей преступной деятельности, которые лишь в самой незначительной степени нашли свое отражение в государственной статистической отчетности мудрых «правоохранителей» - укрывателей, поскольку львиная доля совершенных им преступлений в предшествующие годы была благополучно укрыта от регистрации, учета и расследования, причем только в незначительной части названных Пичушкиным убийств имелись материалы розыскных дел.
Так, до 15 октября 2005 года в распоряжении следствия не было ни одного уголовного дела по факту убийства, совершенного Пичушкиным в ночь с 14 на 15 октября 2005 года (жертва – Воробьев Николай, 31 год), хотя к этому времени маньяк уже убил 51 жертву. Это ли не свидетельство систематических и массовых укрывательств российскими «правоохранителями» неочевидных убийств?
В нормальном (правовом) государстве за обнаружившиеся в связи с показаниями Пичушкина «художества» российских «правоохранительных» органов, должностные лица которых безнаказанно укрыли большую часть совершенных маньяком преступлений, были бы сразу уволены все деятели, причастные к этим безобразиям, с реальными перспективами возбуждения в отношении них уголовного преследования.
В Российской Федерации этого не случилось: российские следователи вопреки закону не являются самостоятельными должностными лицами, поэтому они сделали все возможное, чтобы выполнить указания своих начальников о вуалировании злоупотреблений укрывателей. Даже у маньяка Пичушкина лопнуло терпение от такого недостойного поведения следователей, не желающих проведения полного и всестороннего расследования: он стал недвусмысленно заявлять претензии этим следователям, которые вовсе не стремились к полноценному расследованию всех эпизодов убийств, совершенных Пичушкиным, и помимо всего прочего, активно и целенаправленно «прятали» укрывателей от предусмотренной законом ответственности за уголовно-наказуемое злоупотребление ими служебными полномочиями, выразившееся в умышленном бездействии, повлекшем также и существенное искажение государственной статистической отчетности.
Впрочем, российский суд в полной мере поддержал «грамотную» стратегию следственных работников по недопущению озвучивания Пичушкиным информации, указывающей на систематические и массовые укрывательства «правоохранителями» совершенных им преступлений. Всякий раз, когда Пичушкин начинал давать об этом показания, суд прерывал его и не позволял «уклоняться» от стратегической линии предмета доказывания.
С формальной стороны вроде бы все правильно, но по сути суд выполнил тот же заказ, что и следствие: закрыть тему ранее укрытых «правоохранителями» преступлений. Необходимо отметить не только явную ангажированность расследования дела Пичушкина, но и неуклюжие, а зачастую недобросовестные попытки следователей изобразить титаническую работу «правоохранителей», якобы, доблестно выполнивших свой долг и сумевших благодаря своим выдающимся способностям раскрыть преступления Пичушкина.
Это не так: дело Пичушкина – памятник государственному укрывательству «лишних» неочевидных убийств, в чем легко убедиться при ознакомлении с материалами этого дела. Система российского государственного укрывательства «неперспективных» убийств не может быть поколеблена, а тем более разрушена без общественного внимания и широкого общественного обсуждения, поскольку чиновники-«правоохранители» делают свои карьеры и получают материальные блага, будучи встроенными в эту систему и обслуживая ее интересы.
Именно поэтому эта преступно-бюрократическая система так живуча и полностью закрыта для общества. Системное укрывательство «лишних» преступлений как государственная концепция функционирования «компетентных органов» Российской Федерации окончательно сформировалась в условиях деградации и развала квалифицированного (специализированного) следствия, имеющего своим целевым назначением расследование наиболее опасных преступлений, подобных пичушкинским.
Квалифицированное следствие ввиду карьеристских притязаний и цинично-корыстных ожиданий путинских чиновников в целом утратило свое целевое назначение и превратилось в обслугу правящего режима, забыв о необходимости защищать право на жизнь обычных граждан независимо от степени очевидности совершенных в отношении них преступлений. Заведомо противоправное самоустранение правоохранительных органов Российской Федерации от полного выявления и расследования неочевидных убийств привело к окончательной деградации работников и служб «компетентных органов», которые уже не в состоянии выполнять свою функцию защиты граждан от всех убийств, независимо от степени их очевидности. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с материалами уголовного дела в отношении Пучушкина.
В свою очередь профессиональная несостоятельность оперативных и следственных работников правоохранительных органов Российской Федерации заставляет высших российских чиновников с использованием ведомственных нормативных актов (приказов и инструкций) или методов «ручного управления» организовывать в масштабах всего государства систематическое и массовое укрывательство от регистрации, учета и расследования как можно большего числа неочевидных преступлений, в том числе «лишних» неочевидных убийств.
Такими заведомо противоправными методами в масштабах всего государства перманентно воспроизводится системное укрывательство «лишней» преступности, в первую очередь неочевидной. Понятно, что путинские чиновники от «правоохраны» не заинтересованы в общественном освещении и обсуждении данной проблемы; предпринимают и будут предпринимать меры к сокрытию «неперспективных» или «лишних» преступлений, а также причин и условий, способствующих их совершению. Представляет особый интерес то обстоятельство, что в деле Пичушкина обозначились почти все проблемы, связанные с системой государственного укрывательства неочевидных убийств, а также наиболее характерные способы и методы этого укрывательства, применяемые «правоохранительными» органами в Российской Федерации, прежде всего циничное бездействие оперативных служб при полном отсутствии ведомственного контроля и прокурорского надзора.
Примечательно, что маньяк Пичушкин оказался более заинтересован в обсуждении проблем и обстоятельств государственного укрывательства совершенных им убийств, нежели российские чиновники, обязанные выявлять и расследовать эти преступления. Объяснение этому парадоксу заключается в том, что рассмотрение названных вопросов неизбежно приводит к необходимости дачи уголовно-правовой оценки противоправному бездействию должностных лиц «компетентных органов», систематически и массово укрывавших в течение длительного времени преступления Пичушкина.
При этом с точки зрения уголовного закона не важно, в какой форме осуществлялось укрывательство убийств (путем действия или бездействия). Преднамеренное и заведомо противоправное неосуществление должностными лицами служебных обязанностей, повлекшее за собой систематические и массовые укрывательства убийств, является уголовно-наказуемым злоупотреблением, предусмотренным статьей 285 УК РФ. Вот почему ни следствие, ни суд не пожелали выслушать и процессуально зафиксировать доводы Пичушкина о «странном безразличии» следователей и судей к заявленным маньяком аргументам, указывающим на вопиющее бездействие и демонстративно выраженный непрофессионализм «правоохранителей» (сотрудников милиции и следователей), в результате которых стала возможной длительная преступная деятельность Пичушкина.
Даже в суде Пичушкину не позволили пролить свет на выдающееся бездействие «правоохранителей», которые не выполняли элементарных проверочных мероприятий, имеющих целью выяснение криминально-значимых обстоятельств происшествий, сопряженных с безвестным исчезновением лиц или с обнаружением неопознанных трупов (об этом речь пойдет в соответствующем разделе). Из обстоятельств дела, как это видно из общедоступных источников, следует, что сотрудники «правоохранительных» органов г,Москвы многократно (буквально десятки раз) имели возможность пресечь преступную деятельность Пичушкина, но противозаконно бездействуя в соответствии с сложившейся системой государственного укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств фактически позволили преступнику убить 61 человека, а в результате тотальных злоупотреблений в форме умышленного бездействия воспрепятствовали возможности благоприятного расследования и доказывания преступлений Пичушкина.
Так, Пичушкин дал показания о совершении им 61 убийства, причем назвал обстоятельства совершения каждого из этих преступлений, а также процессуально значимые данные, подтверждающие достоверность сообщенных им сведений. Следствие не сомневалось в том, что Пичушкин убил 61 человека, но в силу отсутствия доказательств (кроме показаний Пичушкина) предварительное следствие смогло обвинить маньяка лишь по 49 убийствам и 3 покушениям на убийства, выделив в отдельное производство 12 эпизодов практически недоказуемых преступлений.
Показательная недоказуемость 12 убийств проистекала из-за полного отсутствия процессуальных следов работы «правоохранителей» до момента заявления Пичушкиным о совершенных им убийствах. Несмотря на все предпринятые с момента дачи Пичушкиным «признательных» показаний меры не удалось собрать доказательства, хотя бы в минимальной степени подтверждающие эти показания. Как это может быть? Только в одном случае – абсолютное (фактическое и процессуальное) отсутствие работы «правоохранителей» в отношении конкретных эпизодов неочевидных убийств.
Вот почему «шокирующая» статистика Иншакова С.М. тоже далека от страшной российской реальности – она не учитывает многочисленные факты абсолютного бездействия «правоохранителей», что наглядно видно из указанных 12 дел, выделенных в отдельное производство. Но российской общественности о содержательном наполнении этих дел ничего не известно и не будет известно, поскольку следствие не заинтересовано афишировать систему и методы государственного укрывательства «неперспективных» убийств. Убогие (в доказательственном отношении) материалы этих дел дают самое полное представление о том, как в России укрываются «лишние» убийства.
Если бы Иншаков С.М. и его коллеги предметно ознакомились с содержанием 12 уголовных дел, выделенных в отдельное производство, по которым из доказательств имелись лишь показания Пичушкина, то предполагаемый уровень латентных убийств показался бы Иншакову С.М. более высоким, нежели указанный в его книге «Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности», М., 2011 год.
Самое замечательное заключается в том, что государственная система укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств эффективно работает не только в отношении названных преступлений, но и в отношении должностных лиц, их укрывающих. Это обстоятельство легко проверить: по каждому из укрытых «неперспективных» неочевидных убийств, выделенных из дела Пичушкина в отдельное производство, наличествует вина конкретных «правоохранителей», но процессуально этой проблемой следствие вопреки закону не занимается и не собирается заниматься, поэтому отсутствуют соответствующие процессуальные решения, что в свою очередь свидетельствует об уголовной безответственности и безнаказанности «винтиков» российской государственной системы укрывательства «лишних» преступлений.
В России в условиях пресловутой вертикали власти и господства принципа «ручного управления» действуют архаичные и заведомо противоправные отношения круговой поруки, обеспечивающие неприкосновенность должностных лиц, виновных в систематических и массовых укрывательствах преступлений. Наряду с этим в исключительных случаях (на фоне миллионных злоупотреблений) система государственного укрывательства преступлений вынуждена официально и зачастую показательно жестко преследовать «винтиков» этой системы.
Наказание назначенных властью «козлов отпущения» имеет своей целью «бросить кость» общественному мнению, то есть фактически обмануть население, имитируя режим законности и создавая видимость борьбы с укрывательствами преступлений. Нетрудно убедиться в том, что избранными жертвами власть имущих и в целом государственной системы укрывательства преступлений становятся лишь рядовые исполнители-«стрелочники».
Так случилось, например, с бывшим участковым уполномоченным ОВД «Зюзино» ЮЗАО УВД г.Москвы Константином Калашниковым, осужденным Чертановским районным судом г.Москвы по части 3 статьи 285 УК РФ за злоупотребление служебными полномочиями по эпизоду укрывательства покушения на убийство Марии Виричевой, совершенное Пичушкиным в 2002 году (об этом будет отдельных разговор). Калашникову вменили также в вину то обстоятельство, что если бы он не укрыл это преступление Пичушкина в 2002 году, то маньяк не совершил бы убийство еще 33 лиц. Разумеется, Калашников не согласился с такой постановкой вопроса, поскольку имел все основания считать, что его банально сделали «козлом отпущения» за все грехи «правоохранителей» г.Москвы, которые безнаказанно бездействовали многие годы, в результате чего Пичушкин беспрепятственно убивал.
Калашникову не позволили развивать эту опасную тему и отправили отбывать назначенный срок наказания – 3 года лишения свободы. Вместе с тем понятно, что проблема заключена не в Калашникове и его злоупотреблении, а в самой системе государственного укрывательства преступлений, поскольку и по эпизоду с Виричевой, и по всем остальным напрочь отсутствовал ведомственный контроль и прокурорский надзор, но никто из вышестоящих сотрудников МВД и работников прокуратуры не был привлечен к уголовной ответственности хотя бы за халатность.
Прокуратура Российской Федерации прочно встроена в систему государственного укрывательства преступлений, что хорошо видно, в частности, на примере дела Пичушкина: надзирающие прокуроры, наделенные серьезными полномочиями в сфере надзора за законностью досудебного производства, до момента дачи Пичушкиным так называемых «признательных» показаний в отношении множества совершенных им убийств никак не реализовывали свои полномочия ни по одному из заявленных маньяком преступлений. Как будто многие годы преступной деятельности Пичушкина прокуроров не было вовсе.
Следует особо отметить, что множественность укрытых государством преступлений Пичишкина и конкретные обстоятельства укрывательства «правоохранителями» каждого преступления маньяка недвусмысленно указывают на безобразное состояние законности и прокурорского надзора на важнейшем участке надзорной деятельности прокуратуры Российской Федерации в г.Москве. Однако эти вопросы закономерно не стали предметом самостоятельных расследований, поскольку в российской системе государственного укрывательства преступлений их некому ставить и некому рассматривать: все причастные к укрывательствам преступлений государственные органы заинтересованы в банальном сокрытии этой проблемы.
Материалы выделенных 12 уголовных дел, по которым оказалось невозможным привлечение Пичушкина к уголовной ответственности за совершенные убийства, могли бы стать предметом серьезного внимания с точки зрения выявления причин и условий, обусловливающих систематическое и массовое укрывательство неочевидных убийств. Но не стали, поскольку российское государство в ущерб жизненно-важным интересам граждан не заинтересовано в рассмотрении и решении этой проблемы. Надо заметить, что в суде над Пичушкиным его защита просила оправдать подсудимого еще по 18 эпизодам убийств, указывая, что в деле отсутствуют (помимо показаний Пичушкина) убедительные доказательства, свидетельствующие о том, что инкриминируемые ему преступления совершены этим лицом. Эти ходатайства защиты проистекают из убогой доказательной базы, добытой следствием в обоснование достоверности «признательных» показаний Пичушкина, подробно рассказавшего о своих преступлениях. Несложно понять, что в случае, если бы Пичушкин в суде отказался от своих показаний, то все эти убийства оказались бы недоказанными. Вышеизложенное однозначно указывает на весьма негативные последствия государственного укрывательства преступлений для целей доказывания следствием неочевидных убийств.
Прискорбно, что это обстоятельство не способно побудить путинское государство к отказу от функционирования системы государственного укрывательства «неперспективных» убийств в ущерб защите права граждан на жизнь.
Дело Пичушкина высветило еще одну грань государственного укрывательства преступлений. Речь идет о сокрытии убийств в массиве обнаруженных неопознанных трупов. Разумеется, и до и после дела Пичушкина неочевидные убийства охотно укрывались «правоохранителями» в категории неопознанных трупов, в частности, с неустановленной причиной смерти. В этом отношении дело Пичушкина наглядно продемонстрировало масштабы этого явления в рамках отдельно взятой криминалистической ситуации.
В масштабах государства цифра укрытых неочевидных убийств в массиве обнаруженных неопознанных трупов составляет ежегодно не менее 12-15 тысяч. Учитывая значимость и распространенность этого явления, рассмотрим в качестве конкретных примеров не только дело Пичушкина, но и ряд иных дел, убедительно свидетельствующих об «удобстве» для «правоохранителей» укрывательства неочевидных убийств среди совокупности обнаруженных неопознанных трупов.
Как указывалось ранее, дело Пичушкина – это классика государственного укрывательства неочевидных убийств, в том числе посредством «списания» на неустановленную причину смерти лица вследствие резко выраженных гнилостных изменений трупа.
Преступникам известно, что российские «правоохранители» любят облегчать себе жизнь посредством завуалированной нейтрализации установленной законом обязанности раскрытия неочевидных убийств за счет якобы непреодолимых обстоятельств, к числу которых относится широко практикуемая российскими судебно-медицинскими экспертами констатация невозможности определения причины смерти. С учетом этого и иных обстоятельств, о которых пойдет речь далее, Пичушкин начинал свой преступный путь, заранее выбрав приемлемый способ сокрытия трупов.
В Битцевском лесопарке он присмотрел несколько канализационных колодцев, которые неизменно использовались им для сбрасывания туда жертв своих преступлений. Эти колодцы были выбраны Пичушкиным также с полным пониманием специфики и алгоритма имитации работы «бестолковых ментов», как он неоднократно заявлял на следствии и в суде. Пичушкин обосновал свой выбор способа сокрытия трупов следующими соображениями:
1) сбросить жертву в колодец много проще и менее хлопотно, нежели закапывать труп в землю;
2) судебно-медицинские эксперты (в трактовке Пичушкина – «шарлатаны») часто «помогают» в укрывательстве убийств, не устанавливая криминальную причину смерти, особенно в случае обнаружения трупов с резко выраженными гнилостными изменениями, что в конечном счете и случалось при сбрасывании жертв в канализационные колодцы: почти во всех случаях личность трупов и причина их смерти не определялась;
3) в таких условиях «компетентные» органы не утруждают себя проведением полноценной проверки, «списывая» трупы в отказные материалы, что фактически означает исключение какого-либо расследования, получения процессуальных доказательств и установления виновных.
Циничная откровенность Пичушкина позволила в полной мере выяснить не только мотивы и характер преступных действий маньяка в отношении каждой жертвы, но вопиющую уголовно-наказуемую бездеятельность «компетентных» органов, которые преднамеренно и самоуправно освобождали себя от установленной законом обязанности подтверждать или опровергать криминальный характер событий, связанных с обнаружением неопознанных трупов. Компетентные органы не утруждали себя минимальным объемом проверочных мероприятий, подлежащих обязательному выполнению.
В этом легко убедиться, если посмотреть материалы по каждому из трупов, обнаруженных в водоемах Курьяновских очистных сооружений в г.Москве, куда они прибывали из колодцев Битцевского лесопарка. В исследуемый период времени там было обнаружено 29 неопознанных трупов из числа лиц, убитых Пичушкиным. Всего маньяк сбросил в колодцы 51 жертву. Соответственно, с учетом 3 выживших лиц 19 трупов не обнаружено или они обнаружены в других местах по ходу движения канализационных стоков в направлении от Битцевского леса до Курьяновских аэрационных сооружений. Все без исключения неопознанные трупы убитых Пичушкиным жертв благополучно списаны в отказные материалы, соответственно, ни одного уголовного дела по факту обнаружения непознанных трупов возбуждено не было.
Эта реальная, страшная статистика разительно отличается от благополучной, «управляемой» статистики, формируемой по данной категории происшествий «компетентными» органами Российской Федерации. Как несложно догадаться, по остальным 19 трупам уголовные дела тоже не возбуждались. Самое интересное в том, что и по фактам покушений на убийство трех выживших лиц (Виричева М., Лобов М., Поликарпов К.) уголовные дела тоже возбуждены не были, следовательно, «компетентные» органы стали работать лишь тогда, когда Пичушкин, раздосадованный абсолютным бездействием «ментов», демонстративно отказался от практики сокрытия трупов и стал специально оставлять изученных жертв на месте их убийства, чтобы «заставить «ментов» шевелиться».
Этот перелом в тактике маньяка Пичушкина случился 28 сентября 2005 года на 51-й жертве (Кузнецов Ю.). Но удивительное дело: оставление трупа на месте убийства как способ, по предположению Пичушкина, якобы, гарантирующий обнаружение его преступлений, сам по себе в условиях российской действительности и грустных реалий работы «правоохранительных» органов не является эффективным. В этой связи интересны как пояснения Пичушкина, так и сам факт невозбуждения уголовного дела в связи с обнаружением трупа Кузнецова Ю.
Так, Пичушкин показал: «…Перекрыл ему рот и нос, сидел с ним рядом, пока он не стал синеть. Труп не сбрасывал. По этому эпизоду даже уголовное дело не заводили: якобы умер от сердечной недостаточности. Никакого криминала. Вот такие эксперты. Шарлатаны». Этот эпизод и способ убийства показывает, насколько просто даже в Москве преступление маскируется под естественную смерть.
В этой связи несложно понять, сколько аналогичных убийств ежегодно вуалируется в России под смерть от естественных причин. Но об этом речь будет идти более подробно в другом месте. Сейчас важно акцентировать внимание на том, почему маньяк называет судебно-медицинских экспертов «шарлатанами»; почему он стал специально демонстрировать убитых на месте совершения преступления и почему он стал прибегать к оставлению в головах убитых «фирменного знака». Ответ на первый вопрос вроде бы ясен: Пичушкин издевается над слабой профессиональной подготовкой судебно-медицинских экспертов, не сумевших определить насильственный характер смерти Кузнецова Ю.
Вместе с тем, как мне представляется, это не вся правда – вся правда еще хуже. Проблема заключается в том, что российские судебно-медицинские эксперты при определенных обстоятельствах и по просьбе заинтересованных лиц, иногда выраженной в иносказательной форме, «идут навстречу» сотрудникам «правоохранительных» органов, указывая нейтральную (некриминальную) причину смерти или практикуют неустановление причины смерти. Это нужно «правоохранителям» для «списания» трупов, как это случилось на примере убийства Кузнецова Ю. Из доступных источников не видно, относился ли Кузнецов Ю. к числу маргинальных лиц и была ли установлена его личность на момент исследования трупа в морге, но в российской «правоохранительной» практике слишком часто случается, что констатация криминальной причины смерти неустановленного лица маргинального происхождения весьма нежелательна для сотрудников «правоохранительных» органов в силу повышенной сложности расследования дел этой категории.
В случае, если сразу не устанавливается личность убитого или лица, совершившего преступление, то зачастую это означает появление «глухаря», если не получить от судебно-медицинского эксперта заключение о нейтральной (естественно) причине смерти или вывод о невозможности определения причины смерти. Таким образом, для российских «правоохранителей» дилемма зачастую заключается в том, чтобы испортить свои статистические показатели или договориться с судебно-медицинским экспертом. Как вы думаете, от чего зависит выбор трудного решения и каков он будет в конкретному случае? В условиях российской действительности ответы на эти вопросы во многом, к сожалению, зависят от субъективных факторов, однако пример убийства Кузнецова Ю. объективно свидетельствует о том, что под видом естественной смерти скрывалось преступление. Являлось ли это сокрытие умышленным или произошло в силу халатности, достоверно судить об этом не представляется возможным из-за недостатка информации. Все ответы на эти вопросы должны содержаться в уголовном деле, однако с учетом выявившейся направленности (ангажированности, тенденциозности) предварительного следствия, о чем даже Пичушкин неоднократно заявлял как следователям, так и суду, представляется маловероятным, что эти обстоятельства расследовались и процессуально разрешены. Установление наличия-отсутствия (в совокупности с содержанием) соответствующих постановлений в деле дает ясный ответ на эти вопросы.
Ответы на второй и третий вопросы содержатся в показаниях Пичушкина. Как упоминалось ранее, Пичушкин указывал на свою психо-эмоциональную неудовлетворенность от убийств, которая наступила в сентябре 2005 года: «В колодце я не видел смерти. Перестало удовлетворять то, что они просто исчезали. Мне нужно было больше эмоций». Этот момент сейчас нам интересен с точки зрения того, сколько Пичушкин еще мог бы совершить безнаказанных убийств, если бы он продолжал сбрасывать трупы в колодцы, а не стал преднамеренно оставлять их для обнаружения на месте преступления.
К сожалению, надо признать, что в сентябре 2005 года, то есть когда за плечами у Пичушкина накопилось уже около 50 убийств, у московских «правоохранителей» не было никаких фактических и процессуальных предпосылок для пресечения преступной деятельности маньяка; не было возбуждено ни одного уголовного дела, а почти 5 десятков жертв маньяка фактически бесследно исчезли благодаря функционированию системы государственного укрывательства преступлений.
Что самое интересное: даже после показательного оставления Пичушкиным трупов убитых им людей с явными признаками насильственной смерти и демонстрации «фирменных знаков» в виде инородных тел (бутылки, палки) в разбитых черепах ему удавалось беспроблемно избегать подозрений в убийствах на протяжении 8 месяцев (с 15 октября 2005 года до 14 июня 2006 года), убив за это время 12 лиц. Полная безнаказанность породила у маньяка ощущение абсолютной вседозволенности, презрение к «бестолковым ментам» и глумление над элементарными этическими нормами. Эти обстоятельства, с одной стороны, обусловили особый цинизм преступлений маньяка, а с другой стороны, фактически привели его к саморазоблачению, о чем уже упоминалось. Нам осталось только подчеркнуть мысль о том, что в условиях господствующего в Российской Федерации государственного укрывательства преступлений Пичушкин совершил бы еще непредсказуемо много убийств, если бы продолжал сбрасывать жертвы в колодцы, то есть доводил их до безопасного для себя состояния без вести пропавших лиц или обнаруженных неопознанных трупов.
Впрочем, невысокий уровень профессиональной подготовки сотрудников «компетентных» органов достаточно хорошо виден и по результатам расследования убийств, совершенных Пичушкиным после 15 октября 2005 года вплоть до 14 июня 2006 года, когда личность маньяка фактически назвала в своей записке последняя жертва – Москалева М., поскольку никто не знает, был бы установлен маньяк без этой записки, и если все-таки да, то сколько случилось бы новых жертв. При таких обстоятельствах очевидно, что если с элементами случайности и грубой ошибки преступника его установление в связи с совершением им «демонстративных» убийств длилось столь долго, то справедливо предположить, что в случае продолжения им практики сокрытия трупов его разоблачение вряд ли являлось предсказуемым. Эта ситуация, характеризующая нынешнее состояние российской «правоохраны», является закономерным негативным результатом функционирования государственной системы укрывательства преступлений, которую, как это не удивительно, больше изобличал маньяк Пичушкин, нежели прятали сотрудники российских «правоохранительных» органов.
Названные данные без особых комментариев достаточно наглядно демонстрируют состояние и эффективность работы «правоохранителей» и качество прокурорского надзора в г.Москве. Разумеется, если бы Пичушкин не стал давать показания о всех совершенных им преступлениях, в ходе которых он избавлялся от тел своих жертв, сбрасывая их в канализационные колодцы, то предварительное следствие вообще не имело бы никаких сведений даже о самих событиях совершенных преступлений. Это обстоятельство лучше всего характеризует действительный уровень латентности неочевидных убийств и требует существенной корректировки научных данных, названных Иншаковым С.М., поскольку как это будет показано ниже, благодаря преступному бездействию «правоохранителей» к феномену Пичушкина в этом аспекте активно стремятся и другие серийные убийцы.
На фоне сведений о количестве реально убитых Пичушкиным лиц, трупы которых он сбрасывал в колодцы, весьма сомнительными выглядят доводы официальных криминологов о минимальной латентности таких преступлений как убийства, соответственно, показательные пропорции между числом обнаруженных неопознанных трупов 29 жертв Пичушкина и полным отсутствием возбужденных уголовных дел ясно указывают на недостоверность победных реляций российских властей по поводу раскрытия большинства преступлений данной категории. При этом следует учитывать, что Пичушкин сбрасывал свои жертвы в железобетонные колодцы в русло канализационных протоков с 8-метровой высоты, что практически неизбежно влекло за собой причинение жертвам телесных повреждений, после чего трупы плыли в нечистотах со скоростью до 5 м/с, в результате чего неизбежно увеличивается число и тяжесть этих повреждений.
( продолжение следует http://goo.gl/lBQ5c9 )
|
|