УКРЫВАТЕЛЬСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЙ (9 часть)

Однако порочность российской «правоохранительной» системы проявляется и в том, что следователи-карьеристы очень быстро становятся начальниками, не занимающимися непосредственным (самостоятельным) расследованием уголовных дел, а только дающими подчиненным им следователям ценные указания. Именно поэтому профессиональная несостоятельность начальников-карьеристов в условиях российской действительности практически не выявляется, а все погрешности списываются на рядовых исполнителей. Все вышесказанное имеет самое непосредственное отношение к расследованию неочевидных убийств.

Можно привести бесчисленное количество примеров, свидетельствующих о низкой профессиональной подготовке российских следователей, в результате чего серийные убийцы успевали до своего (как правило, случайного) разоблачения совершить множество убийств.

При этом необходимо акцентировать особое внимание, что наряду с общей низкой профессиональной подготовкой «правоохранителей» не меньшее значение для результатов расследования имеет сама организация работы.

В этом легко убедиться, например, при изучении материалов уголовного дела по обвинению Петрова Е.Н., убившего в Новоуральске в 1998-2003 годах одну за другой 11  девочек.

Местные «правоохранители», как это видно из материалов СМИ, оказались несостоятельными в своевременном раскрытии и расследовании этих преступлений.

Не явись Петров добровольно (без вызова) в милицию, неизвестно, сколько бы еще убийств он успел совершить до своего задержания. Хорошо, что Петров грубо ошибся и тем самым привлек к себе внимание, а если бы нет? Ведь претензий, подозрений, доказательств у «правоохранителей» не было; признания маньяка были получены только после его самостоятельной явки в милицию с бредовыми пояснениями, которыми он хотел ввести в заблуждение «правоохранителей», но фактически сам себя изобличил.

Примерно такая же бестолковая работа «правоохранителей» обнаруживается в деле серийного убийцы Заманова А.Т., который в Красноярском крае в 2002-2004 годах убил 14 человек. Примечательно, что задержание Заманова случилось лишь после того, как его сожительница официально заявила о преступлениях маньяка в правоохранительные органы, которые затем бодро рапортовали о «многочисленных доказательствах» причастности Заманова к совершенным ранее преступлениям.

Скандальным можно назвать расследование преступлений Миргорода В.В., который в Москве в 2002-2004 годах убил 16 человек. Преступления, совершенные Миргородом в 2003 году, были обнаружены случайно в 2010 году. Самое интересное, что в 2004 году Миргород был арестован за изнасилование и ограбление женщины, отбывал наказание по июль 2010 года, благополучно освободился из мест заключения, а в конце 2010 года его отпечатки пальцев при случайной выборке совпали с отпечатками пальцев серийного убийцы, совершившего множество преступлений в 2003 году, то есть еще до осуждения за изнасилование и ограбление. В итоге из 16 убийств удалось доказать лишь 6. Это указывает на то, что по остальным 10 эпизодам неочевидных убийств в отношении Миргорода не было собрано практически никакой доказательственной базы.

Весьма характерным является расследование преступлений Писчикова Д.С., который в Московской и Владимировской области в 2002-2003 годах успел убить 13 жертв, а был задержан исключительно благодаря усилиям бдительной пенсионерки, которая обратила внимание на подозрительного Писчикова, сообщила о нем в милицию, после чего приняла личное участие в преследовании и задержании серийного убийцы. Как видно из материалов СМИ, если бы не бдительность пенсионерки, «правоохранители», видимо, еще долго искали бы этого убийцу, который наверняка мог бы совершить еще много преступлений.

Аналогичные примеры можно приводить до бесконечности – их слишком много. Их можно обнаружить практически в каждом субъекте Российской Федерации. К сожалению, большинство таких случаев надежно скрыты от общественности, поскольку российские «правоохранители» в силу инстинкта самосохранения всегда стремятся спрятать свои грехи, ошибки и злоупотребления от чужих глаз.

Путинская административно-командная система (вертикаль власти) устроена таким образом, что в случае скандала или даже просто публичного обсуждения фактов, подрывающих авторитет властей предержащих, автоматически приводится в действие механизм поиска и наказания «козла отпущения». Разумеется, никто не желает быть назначенным «мальчиком для битья», поэтому российские «правоохранители» до последнего пытаются скрывать факты, которые можно скрыть. Всем есть что терять. Заранее никто не знает, на каком уровне будет найден виновный, подлежащий публичной экзекуции, поэтому всегда есть смысл прятать и маскировать грехи до последней возможности. Именно в силу этой причины многие вопиющие злоупотребления «правоохранителей» остаются неведомыми для общества. Таким немудреным способом «правоохранителям» зачастую удается избежать не только огласки, но и конструктивной критики даже среди своих коллег. Система замыкается сама в себе. Это гарантия нежелательного распространения порочащей «правоохранителей» информации. Поскольку «своя рука владыка», в условиях контролируемого «правоохранителями» процесса сбора доказательств в материалы уголовного дела почти никогда не попадает информация, могущая дискредитировать власть имущих. Такие материалы выделяются в отдельное производство, чтобы попасть в архив, или уничтожаются. Если же нет никакой возможности укрыть злоупотребления «правоохранителей», то назначается виновный (стрелочник), которого публично карают.

В последнее время для обмана общественности и создания видимости принципиального отношения к наказанию виновных часто подвергаются репрессиям прямые и непосредственные начальники стрелочников. Как правило, репрессированные вынужденно молчат, поскольку знают о многих других своих прегрешениях и не рискуют разгневать начальство, чтобы не усугубить свое положение, иногда рассчитывая с помощью такой тактики переместиться в другое руководящее кресло. Эти незамысловатые приемы поддерживают жизнеспособность и мнимый авторитет всей российской «правоохранительной» системы, оберегающей тайные злоупотребления ее членов, как от требований закона, так и критики общества.

Стремление скрыть негатив любой ценой является психологической первоосновой для сокрытия истины, в том числе при укрывательствах «лишних» неочевидных убийств. Поэтому до тех пор, пока «правоохранители» будут иметь возможность прятать свои грехи, они будут стремиться прятать и преступления.

Как уже отмечалось, возможность прятать «лишние» преступления достаточно быстро разлагает «правоохранителей» как с морально-психологической, так и профессиональной точки зрения. Соответственно, государственная система укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств серьезно деморализует «правоохранителей», хотя на первый взгляд вроде бы соответствует их корпоративным интересам, поскольку способствует карьерному росту и личному благополучию. На самом деле аморальная практика укрывательства преступлений и манипулирование статистическими показателями обесценивает значимость добросовестного отношения к работе: карьеристы-манипуляторы и фальсификаторы-укрыватели зачастую имеют лучшие показатели статистической отчетности, соответственно, чаще вознаграждаются и быстрее продвигаются по службе.

Если спроецировать эти проблемы на уровень субъектов Российской Федерации, то можно заметить, что статистическое благополучие некоторых областей, скажем, по раскрываемости убийств является мнимым, поскольку наряду с банальным уклонением от расследования «неудобных» преступлений напрямую связано с ложно формируемой статистикой и высоким уровнем укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств.

В свое время автор наблюдал это явление на примере Тульской области, руководство «правоохранительных» органов которой из года в год стремилось затеряться в «золотой середине», то есть иметь «средние» показатели, корректируя их посредством искусственного увеличения или уменьшения количества расследуемых «нужных» дел.

Понятно, что пристальное внимание патологических карьеристов к вопросу формирования благополучной статистики неизбежно ведет к соблазну «подправлять» в лучшую сторону реальное положение дел.

Исподволь этот соблазн приводит карьеристов к мысли об искусственном «улучшении» отчетов, в том числе путем укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств, то есть к откровенным  и грубым манипуляциям с «лишними» трупами. Чем выше ранг отчитывающегося чиновника, тем больше на его совести искажений государственной статистической отчетности, хотя так называемое физическое укрывательство преступлений осуществляется на самом нижнем уровне вертикали власти, руками рядовых «чернорабочих».

Снижение уровня профессиональной подготовки российских «правоохранителей» самым непосредственным образом бьет по интересам потерпевших и граждан, вовлекаемых в орбиту оперативно-розыскной и следственной деятельности по делам об убийствах, совершенных в условиях неочевидности.

                                                                       Неуловимая Гайдамачук.

В качестве иллюстрации сказанному можно назвать дело по обвинению Гайдамачук И. по прозвищу «Красноуфимская маньячка».

Гайдамачук Ирина, 1972 года рождения, совершила минимум 17 убийств. Убийства были совершены в 2002-2010 годах в Свердловской области, в основном в г.Красноуфимске. Гайдамачук убивала пожилых женщин, представляясь работником органов социальной защиты населения. Несколько жертв маньячки выжили, участвовали в составлении фоторобота преступницы, дали достаточно точные сведения об убийце, которая оставляла на местах преступлений следы своих пальцев рук, орудия убийства (молотки), собственноручные записки и т.д. Однако ввиду низкой профессиональной подготовки «правоохранителей» убийца в течение 8 лет нагло совершала преступление за преступлением. Как и во многих других случаях раскрытия российскими «правоохранителями» серийных убийств,  преступница была задержана благодаря бдительности и оперативности не «правоохранителей», а подруги последней жертвы – Анны Поварицыной.

Обращает на себя внимание бессистемность и даже бестолковость работы оперативно-следственного аппарата Свердловской области, который в течение 8 лет оказывался неспособен противостоять недалекой алкоголичке, вконец обнаглевшей от безнаказанности за ранее совершенные преступления и практически потерявшей элементарную осторожность при совершении серии последних убийств.

«Правоохранители» насобирали 443 тома уголовного дела, но если бы не «тетя Поля» (подруга Анны Поварицыной), то совершенно неясно, сколько было бы еще дополнительных жертв Гайдамачук и собранных «правоохранителями» томов уголовного дела.

В материалах СМИ имеются многочисленные и бесспорные свидетельства «топорной» работы «правоохранителей» Свердловской области по делу Гайдамачук, поэтому несложно себе представить, сколько глупостей и просчетов, оставшихся вне поля зрения общественности, реально было совершено блюстителями закона, прежде чем «тетя Поля» сделала подарок жителям и «правоохранителям» Свердловской области в виде разоблачения маньячки Гайдамачук.

Впрочем, вряд ли правильно называть Гайдамачук маньячкой, поскольку стационарной судебно-психиатрической экспертизой она была признана не только вменяемой, но и без особых отклонений от нормы, а ее вызывающее преступное поведение и особая дерзость вызваны скорее не психическими особенностями личности, а результатом длительной и абсолютной безнаказанности за совершенные серийные убийства и вполне нормальной (обычной) реакцией на очевидную профессиональную несостоятельность свердловских «правоохранителей».

                                                      Незаконные методы дознания и предварительного следствия.

В этой связи на примере дела Гайдамачук самое время начать разговор об обратной стороне непрофессионализма российских «правоохранителей», а именно о массовом применении ими незаконных методов дознания и предварительного следствия, что в большинстве случаев сопряжено с вынесением судами заведомо неправосудных судебных актов, поскольку российские суды прочно встроены в государственную систему укрывательства преступлений, обслуживают ее интересы, «поддерживают» российских «правоохранителей», нивелируют и маскируют факты их преступной деятельности.

Об этом вкратце уже упоминалось на примере расследования дела Медкова, но есть настоятельная потребность рассмотреть этот вопрос применительно к делу Гайдамачук, поскольку весь ход расследования этого дела как в капле воды отражает несостоятельность и более того - преступность методов, применявшихся  «правоохранителями» при раскрытии неочевидных убийств, о чем будет еще неоднократно упомянуто применительно к обстоятельствам расследования других уголовных дел.

Итак, с 2002 года в Свердловской области начали происходить дерзкие убийства из корыстных побуждений пожилых женщин. Уже в 2003 году на третьей (доказанной следствием) жертве (Бильбинур Макшаева), оставшейся в живых, были установлены существенные обстоятельства преступления и важные сведения о личности преступницы.

Со слов Макшаевой был составлен довольно качественный фоторобот напавшей на нее женщины, а на каждом столбе в г.Красноуфимске была наклеена листовка следующего содержания: «Никогда в истории Красноуфимска не было такой серии жестоких убийств. Настало время, когда все мы, жители города и района, должны объединиться против убийцы, как это сделали американцы против убийцы-снайпера! Если в дверь позвонит кто-то вам неизвестный, надо заранее договориться с соседями об условных сигналах. Только совместными усилиями мы сможем остановить и задержать убийцу!».

С 2003 года и до задержания Гайдамачук пройдут долгие 7 лет, в течение которых преступница совершенно одинаковым способом убьет еще (как минимум) 14 пенсионерок.

Но местные «правоохранители» не дремали, и уже в 2008 году предприняли активные шаги для установления личности маньячки, показав в полной мере свою прыть, квалификацию и законопослушность. Да, ровно через 5 лет после нападения Гайдамачук на Макшаеву «правоохранители» все-таки решили активизировать поиски опасной преступницы, на счету которой к тому времени уже было более 10 убийств.

Похвальная оперативность «правоохранителей» объясняется просто: 25 февраля 2008 года Гайдамачук опрометчиво (не зная об этом) убила мать заместителя начальника городского УВД Галину Маркову. Судя по доступной информации, складывается впечатление, что лишь это обстоятельство побудило «правоохранителей» оживиться с розыском опасной преступницы.

Правда, это «оживление» блюстителей закона все-таки затянулось еще на 2,5 года, что повлекло за собой очередные жертвы Гайдамачук и кроме того – многочисленные злоупотребления «правоохранителей» в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий.

Можно представить, что успели бы натворить местные «правоохранители», усердно разыскивая маньячку, если бы не их добровольная помощница «тетя Поля», которая одним своим «сигналом» решила все трудности «законников» по розыску и изобличению преступницы.

Как бы там ни было, 31 марта 2008 года на железнодорожном вокзале Нижнего Тагила была задержана блондинка Марина Валеева, которая не смогла устоять против домогательств сотрудников милиции и подробно рассказала о своих «преступлениях», в первую очередь об убийстве Галины Марковой. Для того, чтобы задержать Валееву, «законникам» пришлось составить заведомо ложный протокол об административном правонарушении, якобы, она находилась вместе с подругой в состоянии алкогольного опьянения и выражалась нецензурно. На самом деле Валеева всего лишь блондинка и показалась «правоохранителям» похожей на фоторобот «красноуфимской маньячки».

«Правоохранители» не стали скрывать свой успех и бодро отрапортовали об установлении и обезвреживании маньячки-блондинки, мол, население может жить спокойно, доблестные «законники» выполнили свой долг и обоснованно ожидают продвижения по службе. Валеева рассказала такие подробности совершенных ею убийств пожилых женщин, что у российского суда не должно было остаться никаких сомнений в ее виновности.

Судя по всему, Валееву ожидало пожизненное заключение. Во всяком случае суды исправно продлевали ей сроки содержания под стражей, хотя она имела на иждивении малолетнего ребенка, объективных доказательств ее виновности не было никаких, однако ее дело упорно готовилось в суд для «реализации».

Потом дело застопорилось и стало как бы разваливаться, хотя общественность так и не узнала подробностей этого процесса и, вероятно, уже не узнает о существенных нюансах оперативно-следственного кризиса.

Несмотря на то, что Валеевой вменили все убийства маньячки-блондинки,  в совершении которых она благополучно созналась, подробно и убедительно пояснив при этом мотивы и обстоятельства своей преступной деятельности, вдруг оказалось, что кроме признаний Валеевой и того очевидного факта, что она – блондинка, в деле нет никаких доказательств ее виновности.

Просочилась информация о применении к Валеевой недозволенных методов дознания и предварительного следствия. Разумеется, заинтересованные в исходе дела «правоохранители» все отрицали и твердо настаивали на доказанной виновности Валеевой в совершении инкриминируемых ей преступлений. В обоснование своей позиции «правоохранители» грамотно и убедительно называли такие обстоятельства совершенных убийств, которые могла знать только сама преступница.

Разумеется, вышел большой конфуз, когда Валееву пришлось отпустить за отсутствием объективных доказательств ее виновности. А ведь Валеева успела приличное количество времени посидеть под стражей, а для того, чтобы она исправно сидела, многие судьи приложили свои руки и профессиональные знания, по-доброму помогая «правоохранителям» блюсти режим законности посредством вынесения неправосудных судебных актов.

Надо сказать, что пока Валеева находилась под стражей, а «правоохранители» победоносно рапортовали о своих успехах, некоторые средства массовой информации обильно поливали Валееву грязью, начиная от смакования подробностей ее беспутной жизни до освещения обстоятельств инкриминируемых ей преступлений, прямо утверждая со слов «правоохранителей» о ее виновности.

Разве кто-то предполагал, что Валеева-маньячка инициирует защиту своих чести и достоинства, например, подаст соответствующий иск. Никто не предполагал, и Валеева не подала. У Валеевой для этого нет ни возможности, ни желания: отпустили, и слава Богу.

На это всегда рассчитывают «правоохранители», без опаски и зачастую без малейших оснований задерживая или помещая под стражу представителей маргинального сообщества. Расчет на то, что суд «поддержит». Суд осудит, а потом можно жаловаться всю оставшуюся жизнь, и никакие доводы слушать никто не будет.

Но Валеевой банально повезло; примерно так же, как в свое время повезло Медкову.

Разумеется, никакие «правоохранители» и тем более судьи не покаялись и тем более не пожелали нести ответственность за свои злоупотребления, в результате которых были существенно нарушены права и законные интересы Валеевой. Нашлись веские аргументы для оправдания «ошибки».

И если бы не роковое стечение обстоятельств, то даже стрелочники не были бы наказаны за преступления в отношении Валеевой.

Впрочем, как всегда: если на хорошем человеке погоны или мантия, он по определению не может быть плохим; если же вдруг он все-таки таковым оказался, следовательно, он хорошим не был.

Вместе с тем никуда не исчез вопрос о том, почему же Валеева признавалась в совершении такого большого количества опасных преступлений, в связи с чем она вполне могла быть осуждена к пожизненному лишению свободы?

Как следует из средств массовой информации, группа сыщиков из УВД Нижнего Тагила (Сергей Ожиганов, Николай Пырин и Денис Пахмутов), изобличившие Марину Валееву, собрали убедительные доказательства ее виновности, но пожилой следователь по фамилии Аникин скоропостижно развалил дело, а затем благополучно ушел на пенсию. Якобы, после этого Валеева заявила, что сыщики выбивали ее признательные показания, используя физические методы воздействия и угрозы изнасилованием с помощью биты. Но удивительное дело - ее сокамерницы подтверждают позицию оперативников: Валееву никто из сыщиков не бил, а она сама хвасталась своими преступлениями.

Но вот незадача: пока Валеева содержалась под стражей, в г.Серове Свердловской области вновь произошло аналогичное преступление – 16-ое по счету убийство пенсионерки тем же способом и при сходных обстоятельствах.

Самое неудобное для сыщиков: на месте преступления в г.Серове обнаружены отпечатки пальцев рук, которые обнаруживались ранее на других местах происшествий, где орудовала маньячка-блондинка. И тут до «правоохранителей», наконец, дошло, что Валеева сидит зря, по «ошибке» и с учетом нового преступления в г.Серове, выступившего последним критическим аргументом против доводов сыщиков, никак невозможно «протолкнуть» дело Валеевой через суд.

Валеева была освобождена из под стражи, но вскоре на ее месте оказалась другая жертва произвола и некомпетентности «правоохранителей».

Здесь же сразу заметим, что некоторых «правоохранителей», восполнявших свою некомпетентность применением к Валеевой недозволенных методов ведения дознания, возмездие все-таки настигло: пятеро из них были осуждены по части 3 статьи 286 и статье 292 УК РФ к 3—4,5 годам лишения свободы, причем двое из них – условно.

Обвинительный приговор в отношении Ожиганова С., Пырина Н., Пахмутова Д., Козлова А. и Белова А. состоялся в июле 2011 года, но что самое интересное – судя по имеющейся информации, указанные «правоохранители» по эпизоду с Валеевой вполне могли «соскочить», если бы буквально через несколько месяцев после превышения полномочий в отношении Валеевой не совершили бы очередное аналогичное преступление, имевшее более тяжкие последствия и поэтому более резонансное.

Сыщики «кололи» жителя Нижнего Тагила по имени Роман на убийства 6 молодых женщин. Как пояснил Роман, «правоохранители» надевали на него каску и колотили по ней дубинкой, натягивали на голову полиэтиленовые пакеты и противогаз, чтобы он не мог дышать. Роман рассказал о применяемом насилии назначенному ему адвокату, но тот только намекнул, что если не признается в убийствах, то будет еще хуже. Пришлось дать ложные признательные показания. Роману инкриминировали 6 убийств, он успел отсидеть под стражей до суда около года, пока случайно не задержали настоящего убийцу. Тогда Романа выпустили из-под стражи как непричастного к этим преступлениям.

Именно в связи с этим эпизодом и случилось привлечение указанных выше сыщиков к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий в отношении Валеевой.

Несложно понять, что эпизод с Валеевой остался бы без надлежащего уголовно-правового внимания и судебной оценки, если бы названные выше фигуранты не «засветились» повторно (по эпизоду с Романом). На это указывает и тот факт, что расследование преступлений сыщиков длилось необычно долго для этой категории преступлений (1,5 года), было сопряжено с большими трудностями, как и слушание дела в суде.

Из приговора видно, что один из основных «раскольщиков» (Ожиганов С.) фактически отделался легким испугом – получил условный срок. Таких прецедентов в российской правоприменительной практике более чем достаточно. Путинское государство всегда ставит интересы своих охранителей, пусть даже преступников, выше интересов их жертв и в целом – выше интересов населения.

Незаконные методы ведения дознания и предварительного следствия и сопряженные с ними тотальные злоупотребления правосудием со стороны российских судей, изредка глумливо признаваемые ими в качестве так называемых судебных ошибок, живучи как явление прежде всего в силу почти полной безнаказанности российских «правоохранителей».

 О тотальных злоупотреблениях российских судей речь специально пойдет в главе, посвященной систематическим и массовым укрывательствам преступлений власть имущих (следователей, прокуроров, судей). Здесь достаточно отметить, что указанные выше явления имеют повсеместное распространение и в условиях безнаказанности «правоохранителей» и неприкасаемости судей обладают явно выраженной тенденцией к увеличению общественной опасности.

В деле Гайдамачук в июле 2009 года после Валеевой явку с повинной написала Марина Пухова, которой «правоохранители» объяснили, что ее отпечатки пальцев обнаружены на месте происшествия – на улице Высокой, где был обнаружен труп Долгодворовой Т. с признаками насильственной смерти (голова пробита молотком).  Сыщики убеждали Пухову М. в том, что за убийство престарелой женщины ей дадут условное наказание. В конце концов Пухова М., как и Валеева М., написала явку с повинной. И это не последняя явка с повинной в деле об убийствах старушек: девушка из Дегтярска, где Гайдамачук совершила очередное преступление, тоже сознавалась в нем.

Таким образом, все эти случаи – это не случайность, а обычная массовая практика российских «правоохранителей», которые отсутствие профессиональной подготовки легко и непринужденно заменяют обманом, рукоприкладством и пытками, о чем будет многократно сказано в связи с рассмотрением иных аспектов проблемы укрывательства российскими законниками «лишних» преступлений.

                             Привлечение заведомо невиновных к уголовной ответственности.

 В Российской Федерации привлечение невиновных к уголовной ответственности имеет такое же широкое распространение как и неустановление преступников. Это – две стороны одной и той же медали.

Ранее уже рассматривался случай с Медковым, который был в 2004 году в Ставропольском крае неправосудно осужден за преступление, которого вообще не было.

События 2008 года, произошедшие в г.Сердобске Пензенской области, недвусмысленно указывают, что уровень профессиональной подготовки и методы работы российских «правоохранителей» по всей России примерно одинаковы. Но пензенский случай освещает еще одну неприятную сторону противоправной деятельности «правоохранителей», заключающуюся в том, чтобы любой ценой и любыми способами скрыть или даже оправдать применение недозволенных методов дознания и предварительного следствия. Как правило, это выражается в том, что «правоохранители», вуалируя совершение в отношении жертв фактической ошибки или своих злоупотреблений, используя полномочия должностных лиц в уголовном судопроизводстве и уголовный закон, в целях пресечения возможного распространения порочащих их информации выискивают или фальсифицируют какие-либо компрометирующие жертв факты, квалифицируют их как преступления и протаскивают такие уголовные дела через российские суды.

Российские «правоохранители» с помощью судов, отправляя жертв своих ошибок или злоупотреблений в места лишения свободы, рассчитывают на эффект «пренебрежения мнением» осужденного, повсеместно распространенный в Российской Федерации.

Этот эффект выражается в том, что в государственных учреждениях Российской Федерации критические доводы российских осужденных к лишению свободы, особенно к длительным срокам, традиционно игнорируются и фактически не рассматриваются по существу, поэтому злоупотребляющие «правоохранители» обоснованно рассчитывают на безнаказанность за совершенные преступления.

Такое отношение к доводам осужденных проистекает из общего негативного контекста так называемого «имперского» усмотрения (реагирования) власть имущих на жалобы граждан, которые, как известно, издавна рассматриваются в России из рук вон плохо.

Не является исключением и путинская Россия, о чем свидетельствует непрекращающийся мощный поток повторных обращений граждан как в национальные государственные учреждения, так и в международные инстанции.

Более того, имеющиеся данные однозначно указывают, что в современной России ситуация с рассмотрением обращений граждан достигла удручающего состояния.

Соответственно, было бы наивно ожидать внимательного и тщательного рассмотрения жалоб осужденных, если в современной России жалобы свободных граждан расцениваются власть имущими как досадное и весьма надоевшее недоразумение.

Этим в полной мере пользуются злоупотребляющие российские «правоохранители», в том числе при необходимости скрыть свои преступления посредством организации или фальсификации уголовных дел и уголовного преследования лиц, так или иначе представляющих для них потенциальную опасность в виде компрометации или разоблачения.

Итак, что же случилось в г.Сердобске Пензенской области в 2008 году, то есть спустя 4 года после случая с Медковым?

Сразу оговорюсь, что для целей типизации и одновременно сравнительного исследования далее будет рассмотрен случай с Распутиным В.Ю., произошедший в 2010 году в Амурской области.

                                                     «Убийство» Зиненко.

Как видно из СМИ, 4 ноября 2008 года в Сердобске таинственно исчез дальнобойщик из Свердловской области Валерий Зиненко, оставив в кабине своей автомашины документы и мобильный телефон. По данному факту было возбуждено уголовное дело об убийстве. 4 марта 2009 года сердобские «правоохранители» стали отлавливать и доставлять в отдел милиции молодых парней, на которых указал как на убивших Зиненко местный наркоман Владимир Савельев. Разумеется, ребят на убийство «кололи» без адвокатов. Из показаний Савельева следовало, что «4 ноября 2008 года Шаронов Д., Калинин А., Воног А. и братья Рыбкины С. и А. в городском парке у пруда пили портвейн с каким-то мужчиной. Потом стали избивать этого мужика и сбросили его в воду». И все. Больше  в распоряжении «правоохранителей» ничего не было. Подозреваемые и их родственники заявили твердое алиби, но следствие отказалось его проверять. Вместо этого всех подозреваемых заключили под стражу. Затем стали искать в пруду труп Зиненко. Безрезультатно.