Россия - коррупция, её граждане - рабы. - Укрывательство преступлений

УКРЫВАТЕЛЬСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЙ (6 часть)
Андрей Ивлев

На примере нижнетагильской истории видно, что государственная система розыска без вести пропавших лиц и установления личности обнаруженных неопознанных трупов фактически замещена системой государственного укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств, поскольку ежегодный «остаток» окончательно исчезнувших (так и не возвратившихся или не найденных) людей в совокупности с массивом неустановленных трупов зачастую представляет собой результат совокупно-последовательного действия преступников-убийц и «правоохранителей»-укрывателей. Несложно понять, что бурная реакция нижнетагильской прокуратуры, беспрецедентно возбудившей в 2006 году более 200 уголовных дел по фактам злоупотреблений «ментов», разваливших государственную систему розыска без вести пропавших и установления личности неопознанных трупов, является выражением государственной политики «двойных стандартов» и большой государственной лжи, поскольку никто официально не освобождал нижнетагильских прокуроров от установленной законом обязанности осуществлять своевременный, постоянный и качественный прокурорский надзор за данных направлением прокурорской деятельности, а следователей – от необходимости полно раскрывать и всесторонне расследовать неочевидные убийства. Незаконное и преднамеренное самоустранение прокуроров от исполнения своих обязанностей является первопричиной развала и деградации работы поднадзорных «правоохранителей». Судя по динамике и результатам розыскной деятельности в указанном направлении в последующие годы, нижнетагильская компанейщина, оформленная массовым возбуждением уголовных дел против поднадзорных «правоохранителей» и представленная как «наведение порядка», ничего не изменила: система государственного укрывательства «лишних» неочевидных убийств вновь стабилизировалась. Это и понятно: в отдельно взятом регионе невозможно произвольно отказаться от господствующей в масштабах всего государства «вертикали» формирования ложной уголовной статистической отчетности по убийствам, не затрагивая основу системы государственного укрывательства преступлений и вторгаясь в святая святых важнейшего депо (хранилища) «лишних» неочевидных убийств. Ни у кого из независимых специалистов не вызывает сомнения, что Российская Федерация руками своих «правоохранителей»-укрывателей ежегодно прячет в этом хранилище не менее 30 тысяч «неперспективных» неочевидных убийств. С какой стати Нижний Тагил будет исключением из общего правила?

В этой связи становится понятной исключительная популярность у нынешних российских официальных криминологов, усиленно проповедующих придуманную ими избавительную и оправдательную доктрину о том, что «правоохранители» обоснованно регистрируют лишь ту часть преступности, с которой в состоянии справиться. Однако при этом оказывается неизбежным вопрос о том, зачем тогда возбуждать уголовные дела в отношении «засветившихся» укрывателей, если последние действуют в фарватере официальной уголовной стратегии? Между тем ответ достаточно прост: это результат государственной политики «двойных стандартов», когда, с одной стороны, приходится официально обманывать, успокаивать и ублажать общественность, а с другой стороны, в тайне от общества проводить прежний курс на государственное укрывательство «лишних» неочевидных преступлений.

Для того, чтобы избежать обвинений в голословности, а также наглядно продемонстрировать преемственность и взаимообусловленность худших традиций «советского» и «постсоветского» неуважения «правоохранителей» к интересам личности, следует рассмотреть хотя бы в основных моментах весьма красноречивую криминальную ситуацию, связанную в деятельностью маньяка Спесивцева А.Н., 1970 года рождения. Этот случай позволяет показать направление, в котором пошли «правоохранители» из «демократических» в путинские времена, а также понять, откуда позаимствовали и почему совершенствуют нынешние «правоохранители» исключительный цинизм и выдающееся безразличие к защите жизненно-важных интересов граждан, что окончательно сформировало и оформило государственную систему систематических и массовых укрывательств «лишних» неочевидных убийств.

Итак, в июне 1996 года в реке Аба (г.Новокузнецк, Новокузнецкий район Кемеровской области) стали обнаруживаться расчлененные части детских дел. Их принадлежность не устанавливалась, а количество фрагментов тел все время увеличивалось. По г.Новокузнецку поползли слухи об убийствах детей для целей трансплантации органов. Было возбуждено несколько уголовных дел, которые сразу «зависли» по причине неустановления личности трупов. Как это чаще всего случается, одновременно с обнаружением расчлененных неопознанных трупов шел по нарастающей процесс безвестного исчезновения людей. Под давлением слухов и возрастающего общественного недовольства из-за безрезультативности и очевидной неэффективности работы местных «правоохранителей» была принята за основу аврально-демонстрационная система раскрытия преступлений, в которой были задействованы колоссальные силы, в то время как Спесивцев при пособничестве матери и преступной осведомленности сестры продолжал почти открыто в своей квартире истязать, насиловать и убивать очередных жертв. Здесь важно указать на то, что Спесивцев задолго до рассматриваемых событий состоял на учете у психиатра, в связи с совершением тяжкого преступления (уголовно-наказуемого деяния) проходил стационарное лечение в психиатрической больнице специализированного типа, числился в нескольких криминалистических картотеках в органах внутренних дел, а также был хорошо известен неограниченному кругу лиц, в первую очередь, соседям, как неадекватная личность с криминальными наклонностями. Спесивцев с матерью и сестрой проживал в 9-и этажном многоквартирном доме, характеризовался исключительно отрицательно, вел антиобщественный образ жизни, многократно попадал в поле зрения правоохранительных органов, в том числе в связи с совершением насильственных преступлений, но все эти обстоятельства казались местным «правоохранителям» не заслуживающим внимания. Эта уникальная способность не замечать очевидные вещи и проходить мимо явного криминала в полной мере унаследована путинскими «правоохранителями», которые усовершенствовали эту способность выдающейся избирательностью, а в некоторых случаях – и пиаром. Но вернемся к Спесивцеву и его преступлениям.

Оставляя в стороне «мелкие», но характерные шалости Спесивцева, рассмотрим значимое криминальное начало его бесчисленных «подвигов». Так, в 1991 году Спесивцев познакомился с Гусельниковой Евгенией, которая стала часто бывать в его квартире. Однако через непродолжительное время она захотела порвать свои отношения с Спесивцевым, но это закончилось для нее смертью: Спесивцев запер ее в своей квартире, а когда истязал и насиловал, включал громкую музыку; через месяц такого обращения Гусельникова скончалась. Соседи слышали не только музыку, но и издевательства над Гусельниковой, однако никто не вмешался, в том числе «правоохранители». Незадолго до смерти Гусельникову доставляли в нейрохирургическое отделение местной больницы с травмой головы, причем Спесивцев безнаказанно наносил удары Гусельниковой даже в присутствии медицинского персонала этой больницы. Наконец, кто-то из соседей узнал, что в квартире Спесивцева находится труп, вызвал милицию. Приехавшие по вызову сотрудники милиции, войдя в квартиру Спесивцева, увидели на диване скрючившуюся, совершенно истерзанную, высохшую мертвую девушку с многочисленными следами пыток и побоев, похожую на замученного 12-летнего ребенка. Когда «правоохранители» выводили садиста из квартиры, он кричал соседям: «Женю кто-то насиловал, а вы не позвонили!». По факту смерти Гусельниковой было возбуждено уголовное дело; Спесивцев был привлечен к уголовной ответственности за умышленное тяжкое телесное повреждение, побои, истязание и оставление в опасности. Однако Спесивцев избежал уголовной ответственности за причинение смерти Гусельниковой, поскольку был признан невменяемым и в соответствии с постановлением суда отправлен на принудительное лечение в Орловскую психиатрическую больницу специализированного типа с интенсивным наблюдением. Через 3 года его признали выздоровевшим, что с учетом его дальнейшей интенсивной и ужасной криминальной деятельности выглядит по меньшей мере странно.

Этот эпизод преступной деятельности Спесивцева (умышленное истязание Гусельниковой, завершившееся ее смертью) в сочетании с последующей (в 1996 году) выдающейся преступной бездеятельностью «правоохранителей» г.Новокузнецка имеет принципиальное значение как для понимания подоплеки всей совокупности преступлений, совершенных Спесивцевым, так и реального уровня профессиональной подготовки «правоохранителей».

В контексте причин, обусловливающих функционирование современной государственной системы укрывательства «лишних» неочевидных убийств, рассмотрение феномена маньяка Спесивцева имеет первостепенное значение с точки зрения сопряжения факторов неудовлетворительного состояния профессиональной подготовки «правоохранителей», обязанных своевременно выявлять и квалифицированно расследовать неочевидные убийства, и постепенно сформировавшейся криминологической идеологии исключительного цинизма «правоохранителей» и в целом государственных органов Российской Федерации по отношению к предусмотренной законом обязанности соблюдать и защищать права граждан на жизнь.

Не вызывает сомнения тот очевидный факт, что эпизод 1991 года (фактическое убийство Спесивцевым Гусельниковой) ни при каких обстоятельствах в 1996 году не мог быть выведен за пределы внимания «правоохранителей», что фактически повлекло за собой огромное количество жертв.

Дело в том, что Спесивцев, вернувшись из психиатрической больницы в г.Новокузнецк, продолжал состоять сразу на нескольких криминалистических учетах, что позволяло его «вычислить», не выходя из кабинета, а простой визит участкового в его квартиру фактически означал моментальное изобличение и весьма несложное доказывание его преступлений, поскольку в квартире постоянно стоял жуткий трупный запах, находились трупы, части тел убитых им людей, их вещи, одежда, обувь.

Беспомощными и несостоятельными выглядят оправдания должностных лиц «правоохранительных» органов г.Новокузнецка о том, что установление преступника не состоялось в связи с тем, что случилась задержка поступления истории болезни Спесивцева из г.Орла в г.Новокузнецк.

Можно уверенно сказать, что убийство Спесивцевым многих десятков лиц явилась результатом преступной бездеятельности «правоохранителей» г.Новокузнецка, поскольку Спесивцев не только был известен по психиатрическим и криминалистическим учетам как лицо, склонное к совершению аналогичных преступлений, но кроме того, практически не скрывал свою преступную деятельность, вовлек в нее мать и сестру, а самое главное – совершил чрезвычайное большое количество преступлений, тем самым пропорционально увеличивая возможность своего разоблачения. Показательно, что изобличение Спесивцева состоялось случайно, вне зависимости от деятельности «правоохранителей».

Итак, какие преступления (уголовно-наказуемые деяния) совершил Спесивцев и как состоялось его разоблачение. Спесивцев систематически посещал злачные места г.Новокузнецка, в том числе вокзал, где отбирал себе для убийства подходящий контингент из числа бомжей, алкоголиков, несовершеннолетних из неблагополучных семей и т.д., то есть тех людей, которых скорее всего искать не станут. Маньяк приводил жертв к себе домой, где насиловал, истязал и убивал. Иногда съедал, но основную часть расчлененных трупов выносила из квартиры его мать – Спесивцева Л.Я. Необходимо сразу оговориться, что в квартире Спесивцевых было обнаружено 82 полных комплекта одежды различных лиц. Со следами крови на ней. Кроме того, было обнаружено много чужих вещей, ювелирных изделий и иных предметов, принадлежность которых не была установлена. Показательно, что Спесивцев был признан виновным в убийстве всего 19 человек, а все материалы и доказательства, указывающие на совершение им убийств других лиц, были благополучно похоронены в следственных кабинетах «правоохранителей». Таким образом, можно утверждать, что «правоохранители» г.Новокузнецка укрыли факты совершенных Спесивцевым, как минимум, 63 убийств.

В этой связи важно разобраться, как и почему это случилось, ведь Спесивцев на первом же допросе недвусмысленно заявил, что он систематически убивал людей и убил их очень много. Но даже при такой благоприятной для расследования позиции маньяка, следователи оказались бессильны для того, чтобы хотя бы установить личности убитых. Как уже упоминалось, маньяк убивал в основном лиц, об исчезновении которых никто официально не заявлял и которых никто не искал; многие расчлененные трупы вообще не обнаружены, поскольку фрагменты их тел сбрасывались в реку; Спесивцева Л.Я., знакомая с судебной системой, имея целью выгораживание сына и уменьшения своей вины в совершенных преступлениях, отказалась от полноценного сотрудничества со следствием, в связи с чем следователи оказались не в состоянии установить личности более чем 60 убитых Спесивцевым лиц. Маньяку было вменено в вину лишь то количество убийств, в отношении которых имелся хотя бы минимум доказательств. Как помнится, этот же прием был использован в деле маньяка Пичушкина. Как видим, преемственность методов «правоохранителей», заключающаяся в «отбрасывании хвостов» налицо. Но отличие все-таки есть: нынешние «правоохранители» желают лицо сохранить и стараются не выглядеть столь убого, как это есть на самом деле, поэтому, сознавая всемерную «поддержку» суда, даже при отсутствии минимального количества доказательств по 18 убийствам, вменили их Пичушкину, и направили дело в суд в отношении 49 эпизодов убийств, в то время как доказанными (в полном смысле слова) можно было считать лишь 31 эпизод, о чем недвусмысленно заявляли адвокаты Пичушкина. В деле Спесивцева несостоятельным «правоохранителям» г.Новокузнецка пиариться было невозможно: не было ни доказательств, ни ресурсов, ни «поддержки» суда, поэтому более 60 убийств, совершенных Спесивцевым, были просто укрыты, что благополучно сошло с рук «правоохранителей» и поэтому в дальнейшем стало положительным примером типичной российской следственной практики «рубки концов».

Анализ этой практики на примере дел Спесивцева и Пичушкина дает наглядное представление о том, в каком направлении совершенствуется российская следственно-судебная деятельность, а также о том, насколько защищено право на жизнь «обычных» граждан, если о них некому серьезно позаботиться: государству проще и спокойнее укрыть и «списать» неочевидные убийства, нежели расследовать «лишнее».

Разумеется, бывают ситуации, когда объективно невозможно собрать достаточную совокупность убедительных доказательств виновности конкретного лица в совершении неочевидных убийств. В этом случае следователь обязан принять соответствующее решение о прекращении уголовного преследования. Вместе с тем понятно, что в правовом государстве при нормально функционирующем следственно-оперативном аппарате и наличии квалифицированного следствия соотношение совершенных и доказанных убийств не должно быть столь вызывающим, как это имело место по делу Спесивцева в г.Новокузнецке. Во всяком случае не вызывает сомнения необходимость постановки и разрешения вопроса об уголовной ответственности должностных лиц из числа «правоохранителей» г.Новокузнецка, допустивших массовое убийство Спесивцевым российских граждан и невозможность доказывания большей части его преступлений. Но никто из «правоохранителей» не понес уголовного наказания: эта традиция неприкосновенности «правоохранителей» получила дальнейшее развитие, углубление и всемерное совершенствование в 2000-е годы, явившись, в том числе, средством оформления государственной системы укрывательства «неперспективных» неочевидных убийств.

Как же была обнаружена общественно-опасная деятельность Спесивцева? Очень просто – случайно, как это чаще всего и бывает в условиях развала квалифицированного следствия. 24 октября 1996 года сантехники проверяли систему отопления в подъезде дома, где проживала семья Спесивцевых. Перебои с отоплением привели к заболеванию маленького ребенка в соседней квартире, поэтому слесарям потребовалось установить местонахождение воздушной «пробки», препятствующей нормальному обогреву квартир. Сантехники стали стучать в дверь квартиры Спесивцевых, требует предоставить им доступ для проверки системы отопления в квартире. Спесивцев категорически возражал и не открывал дверь, кричал, что его закрыла мать и что он психически больной человек. Слесари были вынуждены вызвать милицию, чтобы иметь возможность сделать свою работу. Когда дверь выломали, Спесивцева в квартире уже не было: он выбрался через окно на крышу и убежал. Зато в квартире оказалось более чем достаточно вещественных доказательств совершенных здесь преступлений: множество фрагментов тел, вещей, предметов, носящих на себе следы совершенных убийств. Самое главное – в квартире находилась еще живая 15-летняя Гальцева Ольга, которая успела сообщить шокирующие подробности преступлений Спесивцева. 25 октября 1996 года в палате реанимации Новокузнецкой районной больницы Гальцева О. достаточно подробно изложила обстоятельства пленения Спесивцевыми ее 13-летних подруг Насти и Жени, которых Спесивцев насиловал и истязал с 24 сентября 1996 года. Настя была убита 24 сентября, а Женя – в середине октября 1996 года. 27 октября 1996 года Гальцева скончалась. Перед смертью она успела описать все ужасы, которым Спесивцев подверг ее и подруг, что позволило более четко представить причину и обстоятельства смерти в 1991 году Гусельниковой Жени.

Важно акцентировать внимание, что разоблачение Спесивцева оказалось случайным, никак не зависящим от деятельности «правоохранителей» г.Новокузнецка, что лишний раз подтверждает тезис о профессиональной несостоятельности оперативно-следственного аппарата г.Новокузнецка. Как было видно по делу Пичушкина, за истекшие 10 лет с момента задержания Спесивцева, то есть в 2006 году, оперативно-следственный аппарат в г.Москве, несмотря на существенную разницу (в лучшую сторону) в материально-техническом и кадровом обеспечении, не произвел выдающегося впечатления в сравнении с эффективностью работы «правоохранителей» г.Новокузнецка. Если это так, то правомерен вопрос: в чем заключена объективная неэффективность работы российских «правоохранителей» и в чем причины столь плачевного состояния квалифицированного расследования неочевидных убийств? Ответы на эти вопросы имеют существенное значение для понимания феномена государственного укрывательства «лишних» неочевидных убийств, поскольку сформировавшаяся в начале 2000-х годов государственная система сокрытия преступлений является тормозом и препятствием для повышения квалификации оперативных и следственных работников, а это в свою очередь делает всю более иллюзорным соблюдение и защиту государством прав граждан Российской Федерации, в первую очередь, права на жизнь и эффективные средства правовой защиты.